Роман Амнистия на тот свет

Часть первая. Кара.



11 марта 2007 г. Москва.

Слякотным воскресным вечером за столиком у окна в тесноватом, не пафосном, но по-домашнему уютном московском ресторанчике «Шербет», что на Сретенке, беседовали мужчина, лет сорока, максимум, сорока двух, и молодая женщина. Впрочем, назвать её вслух таким прямолинейным и угловатым словом язык вряд ли бы у кого повернулся, поскольку «женщина» находилась в том возрасте и состоянии, которые при обращении к незнакомой даме, позволяют русскому человеку без фальши называть её «девушкой».
- …это же прямая дорога в тюрьму, - яростно жестикулируя, хотя и стараясь говорить как можно тише, сказал мужчина и опустил глаза.
- Дорогой, я не понимаю, о чём ты говоришь, - улыбнулась девушка и погладила мужчине руку. – Я ничего такого не сделала, за что могли бы меня отправить в .., - она не решилась произнести это страшное и холодное слово «тюрьма».
- Не понимаешь? – с ехидцей спросил мужчина. – Тогда я спрошу у тебя прямо: зачем ты её убила?
- Что-о-о? – вздёрнула брови девушка. – О ком речь?
- Милая моя, я не сомневаюсь в твоих артистических способностях, но у меня имеются неопровержимые доказательства твоей причастности к этому убийству. Как это не прискорбно…
- Всё это бред! – едва не вскрикнула девушка. – Не может быть у тебя никаких доказательств. Не может! Потому что я никого не убивала.
- Не спорю. Сама ты, конечно, не убивала. Но…
- Никаких «но», - решительно перебила девушка. – Достаточно. Выкладывай, что у тебя там за доказательства. Хотя бы скажи, о ком идёт речь?
- А ты не догадываешься?
- Как я могу догадываться, если я никого не убивала? Ты хоть скажи, кого убили? Эту дуру или кого-то ещё?
- Её! - мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенную записку, развернул ее, и, взяв за края двумя руками, словно маленький транспарант, поднес к лицу своей собеседницы. – Эту записку нашли рядом с обезглавленным трупом. Первая же графологическая экспертиза без труда покажет, что это написано твоей рукой.
- Её убили в квартире? – тихо спросила молодая женщина.
- Нет. Да и какое теперь это имеет значение…


7 марта, 2007 г. Пригород Красноярска.

Войдя в предбанник, Лёха Меленький споткнулся - на полу лежало что-то большое и твердое. Едва не упав, он по-взрослому матерно выругался.
- Черт! Что у них тут валяется? – ища выключатель, бормотал Алексей.
Он включил свет и замер. От страха подросток на какое-то время превратился в статую, не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Глаза его округлились и попытались вывалиться из орбит. На полу лежал окаменелый от мороза, обезглавленный труп женщины. На одежду не было даже намека, мертвая была совершенно голой. Постепенно приходя в себя, юноша попятился назад и, не выпуская из рук охапки дров, выскочил из предбанника, что есть силы закричал.
- А-а-а! Па… пацаны! Боря! – вопил несостоявшийся истопник.
На крик из дома выскочили все.
- Что случилось, Леха? – испуганно спросил Борька.
- Там, там, это… там баба, - заикаясь, выдавил Леха.
- Какая баба? Что за баба?
- Мертвая, - выдохнув, сказал Алексей и наконец-то швырнул дрова на землю.
- А ты ничего не путаешь? – спросил Дмитрий
- Ну, пойди, сам взгляни, - стуча зубами, произнёс Леха.
- Пойдем, посмотрим, - предложил Дмитрий Борису.
- А это, ты точно увидел, что она… это… ну, уверен, что она мертвая? – с некоторым сомнением спросил Борис.
- Да у нее головы нету! – закричал Маленький. – Сами посмотрите.
- Ни хрена себе, погуляли, - присвистнул Виталий Снегирев.
- Так, спокойно, ребята! – Борис Ермаков решил взять ситуацию в свои руки. – Девчонки, просьба: зайдите в дом. Дима включи свет во дворе, там за входной дверью черный выключатель. Главное, спокойно, сейчас разберемся.
Ермаков медленно направился к бане. Приоткрыв дверь, он увидел на полу голую женщину. Она действительно была без головы. Зажмурив глаза, он решительно вошел внутрь помещения и там их открыл. Картина, представшая перед ним, была жуткой. На теле убитой виднелись многочисленные порезы и царапины. Не нужно было быть криминалистом или опытным сыщиком, чтобы догадаться – перед тем как убить, злоумышленники женщину пытали. На полу коричнево-вишнёвым пятном расползлась заледеневшая лужа. Борис, боком, вдоль стены, стараясь не прикоснуться к трупу, прошел в парилку, убедиться, что хоть там никого нет. Бегло осмотрев все вокруг, он вдруг заметил в углу маленькую сложенную бумажку, похожую больше на школьную шпаргалку. Сначала хотел пройти мимо, но, передумал. Поднял и дрожащими руками, то ли от холода, то ли от страха, развернул её. На небольшом клочке были написаны незнакомые фамилия, имя, отчество женщины и, по всей видимости, её домашний адрес. «Как она сюда попала?» – мысленно спросил Борька, сам ещё не понимая, вопрос его о женщине или о записке. Сунув машинально бумажку в карман, Борис вышел к ожидавшим его друзьям.
- Ну что будем делать? Милицию вызывать? – спросил Ермаков, а про себя подумал: «Записку нужно, наверное, сначала бате будет показать. Вдруг она ему навредит. Ментам пока не скажу…»
- А ты что хотел? Сначала отпраздновать восьмое марта, а потом сообщить в милицию? – съязвила одна из девчонок, явно расстроенная случившемся.
- Тогда дайте сотовый кто-нибудь. У меня батарейка села, - сказал Борис.
- Вот мой, возьми, - протянула трубку Вера, подружка Ермакова.



* * *

Борька Ермаков, воспользовавшись отсутствием родителей, накануне уехавших в отпуск, решил «оторваться» на даче со своими одноклассниками по случаю празднования женского дня. Участок располагался в самом конце на крайней улице садового товарищества. Гости, посещавшие Ермаковых, всегда восхищались тем, что их домик стоит почти в лесу. Кроме того, на участок можно было заехать как со стороны улицы, так и со стороны леса. Ворот было двое – парадные и «лесные» (вторые так назывались по воле хозяев дачи). За лесными воротами тянулась довольно-таки широкая лесная дорога-лежнёвка, оставшаяся от тех времён, когда ещё после войны в этих местах неподалёку находился леспромхоз. Дорога выходила на шоссе в километрах десяти от строения Ермаковых. Раньше, когда здесь только начиналось строительство дачных домов, по этой дороге в посёлок ездили грузовики, сейчас ею изредка пользовалась семья Ермаковых. После того, как они возвели по границе участка массивный забор, остальным ездить по этой дороге стало не резон, поскольку приехавший упирался в «лесные» ворота, а объехать участок было невозможно из-за забора и разросшихся деревьев. Иногда незадачливые путешественники, вероятно, пытаясь разведать, что это за дорога петляет по лесу, вынуждены были возвращаться восвояси на шоссе.
Молодёжь не мудрствовала - они наняли двоих частников, и те доставили весёлую компанию на дачу к парадным воротам. Как и у большинства молодёжных вечеринок, начало было просто великолепным. С утра вскладчину закупили то, без чего вечеринку не назовёшь вечеринкой, из дому притащили закуски, кто что смог и даже умудрились выкроить денег девчонкам на цветы. Правда, букет вышел один на всех, зато всё равно по-джентльменски и главное, есть чем украсить стол.
Когда покупали спиртное, Борис предупредил друзей:
- Пацаны, о водке ни слова. Говорим, что купили только пиво и шампанское, иначе девки могут не поехать с нами.
- А чего так? – недоуменно спросил Виталик Снегирев, впервые приглашенный к Ермакову на вечеринку.
Парни хмыкнули, вспоминая последнюю тусовку на старый Новый год. С водкой тогда явно переборщили. Неделю мальчики прятали глаза от своих подружек. В этот раз «женщины» заявили: если будет водка, мы с вами никуда не едем. «Мужчины» безоговорочно повиновались, пообещав, что все будет солидно и без излишеств. Однако, пару бутылок водки всё же приобрели - на всякий случай, для храбрости, если кому-то ее вдруг не хватит. На дачу приехало восемь человек. К троице друзей (Борис, Дмитрий и Леха Маленький) «примкнул» Виталька Снегирь. Он бы и раньше мог попасть в их компанию, но у него отсутствовала подружка, а её наличие было непременным условием участия в их тусовках.
- Боря, а баню будем топить? – поинтересовался Леха Маленький (прозвищем его таким наградили за маленький рост, но он уже давно привык к нему и не обижался).
- Конечно, - развел руками Ермаков и, подмигнув так, чтобы не заметили девчонки, добавил, - а что за праздник без бани.
- Тогда бросаем жребий, кто будет воду и дрова таскать! – предложил Леха.
Выбросили пальцы, протараторили считалку - жребий пал на инициатора. Леха скорчил обиженное лицо и, смешно захныкал:
- Ну, вот, на самом маленьком отыгрались. Я же и ведро с водой в бочку не залью.
- Я тебе помогу! – отозвалась Рита, подружка Маленького.
Все рассмеялись – Рита была еще меньше ростом, чем ее приятель. Алексей натянул на себя висевшую перед выходом на гвозде со следами хвойной смолы ватную куртку, видимо, предназначенную как раз для того, кто вздумает потрудиться во дворе, и вышел на улицу. Куртка своим размером только подчеркнула неслучайность Лёхиного прозвища. Чтобы не быть похожим на сказочного Пьеро, да и для удобства тоже, пришлось засучить рукава. Сумерки отступили, во дворе было светло от снега. Морозец щекотал ноздри. Несмотря на то, что на участке Ермаковых стояли огромные берёзы с обвисшими от снега ветвями, в воздухе пахло хвоей. Маленький без труда добрёл до закутанной в мохнатый снег поленницы, рукой очистил край от свежего зимнего пуха, набрал охапку обледеневших с торца дров и, ссутулившись, как старичок, направился к бане.

* * *

Уже через час двор был полон служивого народа – оперативники, следователь прокуратуры, судебно-медицинский эксперт, участковый. Чуть позже приехал и районный прокурор. Кто-то фотографировал, кого-то опрашивали, кто-то брал соскобы из-под ногтей мёртвой женщины…
Рита, подружка Лёхи Маленького, прислонилась плечом к забору и, не стесняясь взрослых дядек, курила, глубоко вдыхая дым, чтобы потом смешать его с морозным воздухом и искрящимися снежинками. Борис сидел в доме, обхватив голову обеими руками, думая о родителях: «Почему они так быстро уехали в отпуск? Может, что знали? Не может быть такого. Если бы они знали, что на даче в бане мертвая тетка валяется, как бы они поехали в отпуск? Что я такое несу? Конечно, не знали. Что делать с этой запиской? Может, отдать её ментам? Нет! Всё-таки дождусь отца. Что они мне сделают, даже если узнают потом о записке? Скажу, позже обнаружил. Или, на крайний случай, просто забыл.»
- Кто хозяин дачи? – раздался мужской голос на пороге.
Ермаков вздрогнул от окрика, не сразу сообразив, что единственный представитель владельцев дачи здесь именно он. Кто-то указал на него пальцем, следователь подошел к нему и спросил:
- Вы хозяин?
- Я, - кивнул Ермаков и попытался подняться из кресла, - в смысле, мои родители…
- Сиди-сиди, - сказал следователь и представился, - Красов - моя фамилия, Аркадий Дмитриевич Красов. Ну? Что тут произошло?
- Мы это… в общем.., - Борис не находил нужных слов, - это… как сказать, с одноклассниками приехали отметить 8-ое марта…
- А родители где ваши? – следователь общался сухо и, казалось, без всяких эмоций.
- В отпуске, - тихо ответил юноша.
- А где конкретно?
- Не знаю, - пожал плечами юноша.
- Они вам не сказали, куда уезжают? – удивлённо спросил Аркадий Дмитриевич.
- Куда-то на Байкал собирались.
- Телефон есть?
- Есть, но у меня батарейка села, - Борис протянул трубку.
- Да не нужен мне твой телефон, - усмехнувшись, произнёс следователь. - Номер родителей есть?
- Есть, но я уже звонил. Не доступен.
- Назови мне его, - попросил Красов.
Борис продиктовал телефон, следователь стал записывать, чертыхаясь на заевшую авторучку.
- Ага, и что дальше? – наконец-то записав, спросил следователь. – Приехали вы на дачу. Дальше что?
- Ну, приехали. Решили баню растопить, кинули жребий, кто дрова будет таскать. Выпало Алексею Мал…. Это, как его, ну… Скрипникову. Он и обнаружил женщину.
- Кто еще заходил в баню?
- Я, - ответил Борис и вытер лоб, покрывшийся испариной.
- Зачем? – сдвинув брови, спросил Красов.
- В парилке посмотрел.
- Зачем посмотрел? - следователь мысленно сам себе задал вопрос: «А с чего это парень так разволновался? Почему у него дрожат пальцы?»
- Ну, как зачем? - Борис потёр веко и снова хотел встать.
- Сидите и отвечайте на вопросы, гражданин Ермаков. Правильно я называю фамилию?
- Правильно…
- Так все-таки, зачем вы осматривали парилку? – следователь сел к столу, барабаня пальцами. Трёхлитровая банка, превращённая в вазу для тюльпанов, смотрелась на столе нелепо, и Красов отодвинул её на самый край, подальше от себя.
Борис весь сжался, ссутулился и дрожащим голосом ответил:
- Чтобы убедиться, нет ли там еще кого-то.
- А что, были подозрения, что мог быть еще кто-то? «По-моему, что-то не договаривает мальчик, - думал Красов. – Впрочем, подростки не каждый день видят обезглавленные трупы. Хотя в парилку-то не испугался зайти… »
Боря растерялся и на глазах у него предательски выступили слезы. «Может сказать о находке?» - снова мелькнуло в голове.
- Ладно тебе, расслабься. Работа у нас такая. Вопросы задавать. – Следователь похлопал юношу по плечу.
К Красову подошел человек в форме и что-то сказал ему на ухо. Выслушав внимательно коллегу, Красов несколько раз утвердительно кивнул и потом громко спросил у второго вошедшего человека в милицейской форме:
- Вокруг все осмотрели? Голову не нашли?
- Никак нет, Аркадий Дмитриевич. Видимо, не для этого её отрезали.
- Черт! Еще этого не хватало? Кому ее голова понадобилась?
- Сокрытие?
- Ну а что еще? Скорее всего, - следователь вышел на крыльцо дома. – Вот номер телефона, дозванивайтесь до хозяев. Пацан-малолетка, школьник, от него пользы, как от козла молока. Еще пару вопросов и в обморок свалится. Все хорошо осмотрите вокруг, - приказал Аркадий Дмитриевич.
- А что тут осмотришь, весь день снег идёт.
- Да, - согласился Красов, - это не есть гут! Весна, твою мать… Остальных всех опросите.
- Все - малолетки, Аркадий Дмитриевич.
- Да брось ты, ради бога! Ты их, что на допрос тащишь. Поговорите, может кто-то, что-то видел или слышал до сегодняшнего дня. Ну, что я тебя учить буду? Делай свою работу.
- Есть.
- Соседей нашёл?
- Через три дома, бабка старая… И больше никого. Ничего не видела, ничего не слышала.
- Не густо, - вздохнул следователь.
Через некоторое время приехали Ермаковы старшие. Самые старшие, то есть Борькины дед и бабка.
- Здравия желаю, Василий Петрович! – поприветствовал старика следователь Красов. Он знал, что дед Ермаков является ветераном МВД.
- Да какое тут на хрен здравие, - кряхтел дед. – Что тут стряслось?
- Ничего особенного, - мрачно пошутил Красов. - На участке вашего сына в бане обнаружен труп женщины. И причем, без головы.
- И кто его обнаружил? – хладнокровно спросил старик, словно обнаружение трупа в бане – это обыденное дело.
- Ваш внук. Точнее его друг, одноклассник. Но они тут все вместе были.
- А что они тут делали? – удивился старик.
- Василий Петрович, прошу, как говорится, пардона, - улыбнулся Красов, - но позвольте мне здесь задавать вопросы. А у внука вы потом сами поинтересуетесь, что он тут делал со своими одноклассниками и.., - Краснов покашлял в кулак, чтобы поэффектнее выделить паузу, -…с одноклассницами.
- Да-да, конечно, извините, - опомнился Василий Петрович, - конечно, спрашивайте, что вас интересует.
- Дача действительно принадлежит вашему сыну?
- Действительно. Кому же еще?
- Не знаете, где сейчас находится ваш сын и невестка.
- Вообще-то, собирались на Байкал. Лешка любит ездить туда ранней весной…
- Простите, Лешка, это ваш сын? – перебил следователь.
- Да, Ермаков Алексей Васильевич.
- Он вам часто звонит?
- Когда как, бывает на день и несколько раз, а бывает и неделю молчит. Но завтра-то наверняка позвонит – надеюсь, мать не забудет поздравить с 8 Марта.
- Хорошо, Василий Петрович, у меня к вам просьба: как только созвонитесь с сыном, пусть срочно приедет в Красноярск. Вместе с женой.
- Хорошо-хорошо. Такое дело. Странно всё это. Может, бомжи выпивку не поделили? Они частенько тут по дачам шастают. А у Лёшки дом крайний, можно сказать. В лесу стоит на отшибе. Им тут как мёдом намазано…Небось по пьянке передрались…
- Бомжи головы трупам не отрезают, - перебил следователь. – Тут что-то посерьёзнее.

5 сентября, 2006г. Москва

«Кто учил медведя «строить» себе берлогу? Кто рассказал кроту, что на зиму нужно сделать запас зерна? Почему муравей несёт своё «бревно» именно в то место, в какое оно должно лечь? Где он так изучил строительное искусство? Каким образом птицы изучают основы навигации и почему они не сбиваются с курса, когда преодолевают огромные расстояния на юг, даже если до тёплого пункта назначения необходимо пролететь тысячи километров. Собираясь в дальний путь, пернатые не стонут и не гадают встревожено: «долетим - не долетим». Они летят и добиваются успеха. «Инстинкт», - скажет кто-то, и будет миллион раз прав. А я добавлю: «Инстинкт удачи». Животные добиваются конечного результата, даже не задумываясь над тем, получится у них это или нет. Природа заложила в них уверенность в удачу вместе с решительностью.
Человек зачастую почему-то думает, что в него не заложен инстинкт удачи и… ошибается. Природа позаботилась о человеке куда более предусмотрительно. Любой человек в силу своего разума и интеллекта может ставить перед собой задачу, к решению которой, в отличие от животного, может подойти творчески.
Человек (каждый человек) приходит в этот мир, чтобы добиться успеха, природа создала человека удачливым и преуспевающим? В самом деле, когда Творец принял решение о сотворении человека «по образу и подобию Божьему», наверняка же Он наделил своё детище свойствами, присущими Творцу. Зачем Ему было создавать неудачника?» Так думал Сергей Васильевич Заречный, сидя за столом в день своего сорокопятилетия.

- Серега, 45 лет – это начало зрелой жизни. Так что у тебя серьезная жизнь только начинается. От всей души желаю тебе быть здоровым и счастливым. С днем рождения!
Гости загудели и стали чокаться рюмками, стаканами, бокалами. В ресторане во вторник было немноголюдно, но и не совсем пусто. Заиграла медленная музыка, виновник торжества Заречный Сергей Васильевич уже давно, в самом начале вечера заметил за столиком в углу двух девушек. Сначала Заречный скромничал и не решался пригласить на танец светловолосую красавицу, но ближе к середине вечера, все же, видимо, разгоряченный коньяком, направился к столику. Девушка действительно оказалась прехорошенькой. Она была одета в чёрное вечернее платье, в ушах золотые серьги с чёрными камнями. Открытые плечи, красивые руки и бледные губы (дань моде) настолько были обворожительны и нежны, что мужчина даже немного растерялся.
- Разрешите вас пригласить на танец? – произнёс он.
- А что именинник на дне рождения в одиночестве?
- Представьте себе, - улыбнулся Заречный. – Так что не откажите, будьте любезны.
- Особый случай, - шутливо ответила девушка, - придется поддержать.
- Спасибо! – поблагодарил именинник и, взяв девушку за руку, провел её в середину зала. – Сергей, - представился он.
- Настя, - ответила девушка. – Вы очень молодо выглядите для сорока пяти лет.
- Вы мне льстите, - хитро прищурился Заречный.
- Нет, констатирую факт.
- Спасибо, а….- Заречный запнулся.
- Вы хотели спросить, а сколько мне лет? – рассмеялась Настя.
- Нет, что вы, - замялся Сергей Васильевич и неожиданно покраснел.
- Да ладно вам, я не обижаюсь на такие вопросы. Вы совсем не умеете врать… Мне 25 лет. Уже….
- Это все коньяк, - улыбнулся Заречный. – Это коньяк виноват. И кстати, не «уже», а «только»!
- Виноват в чем? В том, что не умеете врать или в том, что задаете девушке бестактные вопросы?
- О! Да я вижу вы девушка с юмором. Это радует. В наше время это редкость…
- Ловко вы перевернули мой вопрос, использовав его для комплимента. Что ж соглашусь: один-один.
- Тогда можно еще один бестактный вопрос?
- Вы без них не можете?
- Никак не получается.
- Ну тогда можно, - улыбнулась девушка.
- Вы не замужем?
- Нет еще. Никто не берет.
- Не могу поверить. Неужели такие красивые девушки могут быть не замужем?
- Придется поверить, - рассмеялась Настя. Ее смех поразил Заречного еще больше, чем внешность. Он искал в ней изъяны, но пока их не находил. Танец подходил к концу, и Сергей решил не медлить.
- Настя, а как вы считаете, мы могли бы стать друзьями?
- Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
- Может быть, я не правильно выразился. Я имел в виду, в общем…. Настя, позвольте пригласить вас завтра на свидание.
- Ну и скоры вы же на руку, Сергей Васильевич.
- О! Вы и отчество уже мое знаете, может, еще и фамилию назовете? – удивился Заречный.
- Назову, а чего ж не назвать.
- Серьезно?
- Сергей Васильевич, а чей день рождения здесь отмечают в ресторане? – расхохоталась Настя. – Да вас уже раз двадцать и по отчеству, и по фамилии назвали ваши гости. И все в микрофон. Весь зал, поди знает, что родились вы в Крыму, потом служили в Красноярске, работали в органах, а сейчас занимаетесь бизнесом.
- Ах, точно, - Сергей стукнул себя по лбу, - что-то я совсем уж…
- Опять коньяк? – весело рассмеялась девушка.
- Угу…
- Завтра придете на свидание и тоже скажите, что коньяк виноват?
- В смысле?
- В смысле, разонравлюсь.
- Что вы, Настя. Вот вы-то мне не разонравитесь, это точно. Я давно вас такую искал.
- Между прочим, я родом из Красноярска, - цокнула языком Настя.
- Серьёзно? – Заречный очень удивился. – Так значит мы земляки? Это судьба, Настя…
- Ну вы, уважаемый к Сибирякам-то сильно не примазывайтесь, сами же согласились, что родом из Крыма.
- Ой, какой Крым, Настенька, я там только успел родиться, а всю свою сознательную жизнь прожил в Красноярске и Москве.
- А вы давно в Москве?
- Четыре года.
- Чем занимаетесь? Если не секрет, конечно.
- Фотохудожник. Работаю за компьютером. Знаете такую программу «Фотошоп»?
- Знать знаю, слышал, но не силён, для меня компьютер – это всего лишь печатная машинка.
- Ничего удивительного, у нас в стране так на компьютер смотрит полнаселения. Так что вы не одиноки.
Музыка закончилась. Заречный проводил даму к столу и сел на стоящий рядом стул.
- Вас гости потеряли, - заметила Настя.
- Ничего, я там уже не так нужен, как вначале вечера. Процесс пошёл.
- Вот, Галина, познакомься, это Сергей, Сергей Васильевич, - представила Настя Заречного своей подружке, - После первого танца, вернее во время него, назначил мне свидание.
- Даже так? – удивилась подружка и, протянув руку Сергею, представилась: Галина.
- Очень приятно, - ответил Заречный.
- Мне тоже, - сказала Галина и, извинившись, встала из-за стола.
- Вы что, уходите? – поинтересовался Сергей.
- Да, мне пора! – ответила девушка.
- Она у нас девушка замужняя, - пояснила Настя, - ей долго нельзя засиживаться.
- Пойдем к нам! – предложил Сергей.
- Куда это к вам? – рассмеялась Настя.
- За наш стол.
- Нет, Сергей, неудобно.
- Да что тут неудобного-то?
- Сергей, не настаивайте. Я не хочу.
- Хорошо-хорошо. Настя, можно на «ты»?
- Пожалуйста.
- Тогда меня тоже, пожалуйста, называй на «ты». У тебя как сегодня со временем?
- Сережа, успокойся! Сегодня у тебя мероприятие, гости, не торопись. Не беги впереди паровоза.
Сергей рассмеялся, это было любимое выражение его давнего приятеля Ермакова Василия Петровича.
- Хорошо, - согласился Заречный, - тогда оставь мне свой мобильный телефон.
- Вообще-то, я не даю свой телефон незнакомым мужчинам.
- Но так мы же уже познакомились.
- Вы мне нравитесь, Сергей Васильевич!
- Опять на «вы»?
- Сори, привычка. Не могу я малознакомому человеку говорить «ты».
- Это нужно срочно исправлять!
- Привычки трудно исправлять, это второй характер…
- Да я не о привычках.
- А о чем же? – удивилась Настя.
- Мне нужно срочно превратиться из малознакомого в многознакомого человека.
- Ты тоже с юмором дружишь, - хитро сощурившись, сказала Настя. – Серёж, давай сегодня расстанемся, а завтра, если не передумаешь, созвонимся и встретимся. Окей?
- Погоди, - Сергей набрал номер, который ему продиктовала Настя и нажал кнопку вызова. Настин телефон загудел какой-то мелодией в стиле хип-хопа. – Проверь, мой номер определился?
- Да.
- Сохрани его, я завтра часиков в двенадцать позвоню.
- Хорошо, звони. Всего доброго. Еще раз с днем рождения. До завтра.
Настя ушла, виновник торжества вернулся на своё место, приготовившись мужественно выслушать общеизвестные в таких случаях тривиальные шуточки.


* * *

Сергей Васильевич Заречный родился в Крыму, в небольшом поселке городского типа Судак. Когда ему исполнилось десять лет, родители (по инициативе отца) переехали в Красноярск. Когда Заречный повзрослел и рассказывал знакомым, что родился в Крыму, а потом переехал в Сибирь, собеседники всегда удивлялись, а по выражению глаз некоторых так и вовсе было заметно, что им хотелось покрутить пальцем у виска. Однако в десять лет человек зависит от решений взрослых и в этом возрасте любой может внезапно превратиться из южанина в сибиряка, как и наоборот. Инициатор переезда вскоре умер, и Заречная Мария Сергеевна воспитывала сына сама. Сережа был единственным учеником-юношей в классе, а может быть и во всей школе, кто грезил стать учителем русского языка и литературы. Окончив школу, Заречный поступил в университет и через пять лет преподавал в своей же школе любимые предметы.
Однажды на каком-то то ли семинаре, то ли совещании, Сергей познакомился с Галиной Алексеевной Ермаковой, учительницей из тюремной школы. Так он ее тогда называл. На самом деле это была не тюремная школа (хотя для обывателя она таковой останется всегда), а самая что ни на есть обыкновенная средняя школа; и даже аттестат, выдаваемый в той школе, ничем не отличался от аттестата, полученного Заречным в своей школе. Необычность учебного заведения, в котором преподавала Галина Алексеевна, заключалась лишь в том, что она находилась на территории исправительно-трудовой колонии усиленного режима, и учились в этой школе заключенные, не успевшие получить среднее образование на свободе. Поскольку в те времена советское правительство заботилось об обязательном всеобщем среднем образовании, заключенные были обязаны не только трудиться, но и быть образованными.
Работа Галины Алексеевны понравилась Заречному, и он уже было едва не согласился перейти учителем в школу для осужденных, тем более, что заработная плата там была на порядок выше. Но тут вмешался муж Галины Алексеевны, с которым Сергей к тому времени не только познакомился, но и успел подружиться, несмотря на существенную разницу в возрасте. Случилось это в 1986 году, в ту пору Заречному ещё не исполнилось и двадцати пяти лет, а Ермакову Василию Петровичу уже было за сорок.
- Серега, бросай ты на хрен свое учительство, - наставлял его Василий Петрович. – Не мужское это дело. Иди к нам в колонию. Там тоже педагоги нужны. Хоть зэка и бесполезно исправлять (горбатого могила исправит), все же гораздо правильнее, когда начальником отряда назначают человека с педагогическим образованием. Посмотришь иногда и диву даешься, кого у нас только не берут на службу - и механизаторов, и строителей, и рыбаков. Ну, какой с него на хрен воспитатель? А ему бац: будешь начальником отряда.
- А вы, Василий Петрович, там какую должность занимаете? – поинтересовался Заречный.
- Начальник спецчасти я. Десять лет уже. Но по молодости тоже и начальником отряда послужил, и на производстве поработал.
- Вы тоже воспитываете заключенных?
- Воспитываю понемногу, но я в основном работаю с бумагами. У меня в ведении все личные дела заключенных. Работа явно не творческая, но меня устраивает. Я люблю покопаться в бумагах, почитать приговоры, характеристики и т.д. Так я продолжу. Иногда такой вот начальник отряда «механизатор-строитель-моряк-рыбак» принесет характеристику на осужденного, ну хоть стой, хоть падай. Такое впечатление, что этот писака и в известном слове из трех букв сделает три ошибки….
Заречный рассмеялся:
- Ну, Василий Петрович, вы так метко выражаетесь по поводу слова из трех букв…
- А ты что подумал? – парировал Ермаков. – Я ничего плохого и не имел в виду. Слово всем известное – «мир».
Ермаков похлопал по плечу молодого товарища, заметив, что тот смутился.
- Хочешь анекдот в тему?
- Конечно, - согласился Заречный.
- Приходит сын со школы, подходит к родителям и спрашивает: « Мама, папа, а ну отгадайте слово из трех букв, о котором думают все женщины!» Мама покраснела и хрясь сыну подзатыльник. Сын в слезы: «За что, мама?» Отец спрашивает сына: «А что за слово, сынок?» «Дом!» - отвечает сын. Но тут муж разворачивается и жене бабах по морде: «Дура, о доме надо думать!»
Давно Заречный так не смеялся. Веселый был мужик этот Василий Петрович. В конце 1986 года Заречный надел военную форму и был принят на службу в ИТК № 27 в качестве начальника первого отряда. Работа поначалу казалась интересной, необычной, но хватило Сергея только на год. Поскольку раньше в советские времена пенитенциарная система страны находилась в ведении министерства внутренних дел, Заречный с помощью своего теперь уже близкого знакомого перевелся в ГУВД края в службу по делам несовершеннолетних. Прослужив в милиции несколько лет, Сергей Васильевич уехал в Москву, где до сорока лет работал в паспортно-визовой службе. С Ермаковыми они так и остались хорошими друзьями. Алексей (сын Василия Петровича) с женой и Борькой, много раз гостили у него в Москве, да и Ермаков-старший не раз бывал у него проездом в Крым. Отдых в Крыму с проживанием у своих родственников также организовывал Заречный.
Уволившись из органов, Сергей Васильевич, конечно, используя связи и знакомства, организовал в столице бизнес – достаточно серьезный автосервис. Денег хватало с лихвой, на жизнь Заречный не жаловался. Единственная и, пожалуй, самая главная проблема состояла в том, что у него никак не складывалась семейная жизнь. Два раза был женат и оба раза брак заканчивался разводом. Первая жена (с ней он прожил чуть меньше двух лет) превратила его жизнь в постоянные допросы, настолько была ревнива. Она установила по всей квартире (даже в ванной и туалете) параллельные телефоны и каждый звонок контролировала. Если Заречному звонила женщина (не важно, что с работы), семья на двое-трое суток погружалась в разборки, в квартире пахло волокардином и настойкой валерианы. Жене было наплевать, что коллега по работе сказала ее мужу, чтобы тот явился завтра к 10-00 в ГУВД на совещание. Жена эту информацию видела по-своему. Это был, конечно же, условный знак какого-то тайного свидания, это была измена, это было предательство. Мужу довелось услышать в свой адрес даже такие слова как «веролом» и «отщепенец». Когда Заречный понял, что женщина, с которой он мучается уже два года, не изменится и что ему придется жить в этом кошмаре до конца своих дней, он объявил супруге, что уходит от нее. Жена тут же объявила:
- Ну, вот, а говорил, что у тебя никого нет.
- Я и сейчас могу это повторить, - спокойно ответил Заречный, - у меня никого нет.
- А к кому же ты тогда уходишь? – удивилась жена.
- Я ухожу не к кому, а от кого. Я ухожу от тебя.
- То есть? Ты хочешь сказать, что ты будешь жить один? Без женщины? – не унималась супруга.
- Пока да. А потом посмотрим, - ответил Заречный.
- Вот твоя благодарность, - жена заломила руки перед грудью, - сволочь, я потратила на тебя целых два года. И ты так со мной поступаешь. Мерзавец, негодяй. Будь ты проклят!
Заречный не стал препираться, доказывать, что тоже убил и свои два года, он просто собрал чемодан и ушел навсегда. Холостяковал Сергей целых три года, но все же это не могло продолжаться бесконечно. Второй его женой стала коренная москвичка – Светлана Набокова. Очень красивая женщина, детский врач. Она никогда не рассказывала мужу подробности о том, что у нее случилось в молодости, а Заречный не пытался дознаться. Но Светлана не могла родить ребенка. Сергей даже предлагал усыновить мальчика или девочку, но жена много лет пыталась исправить положение и надеялась, что все-таки забеременеет. И когда выяснилось, что это уже невозможно и ничто не поможет, она ушла от Сергея.
- Ты еще молод, тебе сорок лет. У тебя все впереди. Найдешь молодую девку, она нарожает тебе детей. А, я так не могу. Прости Сергей!
- Зря ты, Свет, - пытался переубедить жену Заречный. – Я ведь люблю тебя и без детей. Может, не будем разрушать семью?
- Сережа, ну как ты не можешь понять, что это не семья. Не бывает семьи без детей. Семья – это муж, жена и, как минимум, один ребенок. А мы с тобой – просто любовники.
- Но мы же в официальном браке….
- Ну, и что? Разве это что-то меняет? Какая разница с кем ты спишь в постели – с Заречной, Набоковой, Ивановой, Петровой….
Сергей ухмыльнулся, вспомнив, что у его первой жены девичья фамилия была как раз Петрова.
- Я не согласен! – отвечал Заречный. – В конце концов, я предлагал и предлагаю сейчас усыновить ребенка…
- Я не могу, Сережа. Не смогу воспитывать чужого ребенка.
- И это мне говорит детский врач? – удивился Сергей
- Да, наверное, а, скорее всего не, наверное, а именно из-за этого и не смогу.
- Но почему? – недоумевал муж.
- Не знаю. Не могу это объяснить. Сама не знаю. Лечить могу, воспитывать чужого ребенка не смогу и не хочу….
Пять лет Заречный прожил один, превратившись в завидного жениха - квартира в престижном районе, приличный автомобиль, внедорожник Лексус, деньги на счету не переводились. Отдыхал Сергей Васильевич за границей: зимой в Альпах на горнолыжных курортах Австрии или Швейцарии, летом – не мудрствовал, летал в Турцию, брал «пять звезд» и все включено, забывая на две недели обо всем на свете. За пять лет холостячной жизни несколько раз он вплотную приближался к браку, но каждый раз что-то останавливало, что-то мешало. А, может быть, просто сам осторожничал, не желая и в третий раз ошибиться.
Засыпая вечером пятого сентября после празднования своего сорокопятилетия, он думал: «По-моему, это она! Это ее я искал все эти годы! Настя, какая ты красивая…. Только странно, почему она до сих пор не замужем? Наверное, меня ждала». Сергей улыбнулся и уснул крепким сном.





1979-1983 г. г. Красноярск.

Даньшин простоял под роддомом около двух часов, прежде чем, вышедшая медсестра, объявила ему:
- Девочка у вас. Три двести….
- Как девочка? – удивился Даньшин.
- Что, тоже мальчика ждал? – улыбаясь, спросила пожилая женщина. – У нас тут один даже скандал закатил, что не мальчика ему родили. Дураки, вы мужики. Радуйся, что девочка. Ведь как на Руси всегда говорили? Сначала няньку роди, а затем ляльку.
Евгений и сам не мог объяснить, почему он был так уверен, что у него родится непременно мальчик. Он даже имя ему уже придумал – Ванька. Отец – Евгений Иванович, а сын – Иван Евгеньевич. Красиво же!
«Блин! А тут девка родилась. Как же ее назвать? Может, в честь матери? Только вот имя Полина мне никогда не нравилось. А если назвать в честь бабушки? Это мысль…. А что, Екатерина Евгеньевна Даньшина. Красиво! Точно, назовем Катей. Думаю, Наташка согласится. Какая ей разница….»
Снова увидев пожилую медсестру, Евгений подошел к ней и спросил:
- Извините, а это нормальный вес, три двести?
Медсестра улыбнулась и ответила:
- Конечно же, нормальный. Самый нормальный. Да не волнуйтесь вы. Все будет хорошо. Роды прошли прекрасно, мамочка чувствует себя хорошо.
В тот день ему так и не удалось увидеть (хотя бы через окно) свою Наташку и ближе к вечеру Евгений отправился домой.
«Вот я и отец, - размышлял Даньшин, - сидя в трамвае. Мне 21 год, а я уже папа. Чудно…»
Евгений год назад вернулся из армии. Наташка, бывшая его одноклассница (впрочем, бывают ли бывшие одноклассники?) ждала его все два года. В отпуск Женя приезжал всего один раз, и то из-за того, что неожиданно умер его отец. Мама, Полина Даньшина, умерла от инсульта, когда Евгению едва исполнилось тринадцать лет. Через год после смерти мамы у Женьки появилась мачеха. Отец официально в брак не вступал, и когда он умер, его сожительница попросила Женю не «выгонять» ее из квартиры. Наталья тоже вступилась за женщину, и после свадьбы Евгений перебрался жить к теще.
Наталья жила вместе с мамой в трехкомнатной квартире на девятом этаже. Приход зятя их не стеснил, теща даже полюбила его. Спокойный, работящий, но самое главное – никогда не злоупотребляет алкоголем.
Теща с гордостью рассказывала соседкам-подружкам, что у нее всегда наточены ножи, как будто все и счастье-то в острых ножах. Тестя своего (тогда еще будущего) Женя видел несколько раз, когда они с Натальей учились в школе. Ее отец был заядлым охотником и однажды, уехав с друзьями на охоту, так и не вернулся. Пропал без вести. Товарищи по охоте рассказывали, что он за кем-то погнался, а уже вечерело, потом пошел снег, на лес опустилась ночь…. Так и не нашли они своего друга-охотника, сколько не пытались. Тайга – коварная тетка. Она не любит бесшабашных и неосторожных. Ни летом, ни зимой лучше не бродить по тайге в одиночку. Не знаешь, откуда беда прилетит. Бытует мнение, что медведь летом на человека не нападает, дескать, сытый он, малины нажрётся и не до соперничества ему с человеком. А тут соседка поехала вместе с мужем по грибы, и медведь ее изувечил, если бы не муж, погибла бы женщина. Вот и, поди разберись, откуда, когда и от кого в тайге ждать подвоха.
Спустя несколько месяцев после рождения Кати, Даньшин, провожая 1979 год сидел за праздничным столом и думал: «Какой же я был идиот, когда расстроился, узнав, что Наташка родила девочку. Сейчас и представить не могу, как жить без Катьки. Раньше всегда удивлялся, как это так взрослые иногда безгранично и разительно любят своих детей, готовы пылинки с них сдувать. А сейчас и сам такой. Малейший звук ночью, вскакиваю, бегу к кроватке, смотрю на свою маленькую девочку. Жаль только, что старики не дожили до внучки. Спасибо, хоть одна бабушка – Наташкина мать – осталась. А дедов нет. Хотя ведь я тоже без дедов вырос, но у меня другое дело – оба погибли на войне. А наши отцы с Наташкой в мирное время и так рано ушли из жизни…»
- Женя, ну что ты задумался? – вдруг прозвучал Наташкин голос. – Ты что сидишь?
- А что нужно? – очнулся Даньшин.
- Нет, вы посмотрите на него, - весело верещала теща. – Зятек, так все уже подняли бокалы. И ты поднимай, а то опоздаешь. Провожаем старый год!
Даньшин поднял бокал с шампанским и стал чёкаться с гостями.
- За старый год, за уходящий 1979 год!
Через несколько минут наступили восьмидесятые годы…


***

Когда мы вспоминаем русскую народную поговорку «от сумы, да от тюрьмы не зарекайся», конечно же, имеем в виду не себя. Что вы! Это может случиться с кем угодно, только не с нами и даже не с нашими близкими. Кажется, наше благополучие незыблемо и ничто ему не угрожает. И с какой стати я вдруг попаду в тюрьму? Поговорка есть? Согласен, есть, но так она же для других говорится….
В тюрьму Даньшин попал в 1983 году за умышленное убийство (так было написано в приговоре), хотя виновным он себя никогда не признавал. В тот злополучный вечер они с товарищами справляли в кафе день рождения одного из своих друзей. Женька и заскочил-то на полчаса, торопился, (дочка заболела), да так и не попал домой.
Сейчас, конечно, сложно восстановить подлинную картину происшедшего. По версии следователя и прокурора, поддерживающего обвинение в суде, Даньшин вообще оказался каким-то бессердечным монстром и чуть ли не маньяком-убийцей. На самом же деле никто не смог даже вспомнить, с чего все началось, кто затеял драку, кто кого оскорбил первым. Даньшина кто-то ударил сильно в челюсть, от удара он упал, а когда поднялся с пола, увидел рядом с собой парня лет двадцати пяти с широко раскрытыми глазами, зевающим ртом. Он медленно клонился на Евгения, прямо в центре груди у парня торчал нож, загнанный в тело по самую рукоятку. Раненый ловил ртом воздух, и, казалось, что-то пытался крикнуть. Даньшин не мог потом никак объяснить ни себе, ни следователю, зачем это сделал, но он вдруг схватился за ручку ножа и резко выдернул окровавленное лезвие из груди парня, после чего последний рухнул на пол.
Судили одного Даньшина. Все остальные были привлечены по делу в качестве свидетелей. Одна женщина уверенно показала в суде, что именно подсудимый, а никто другой («что я слепая, что ли?») вонзил нож в грудь потерпевшему, а потом его выдернул. В результате, Евгений получил десять лет лишения свободы с содержанием в колонии усиленного режима. Жена на свидании потом рассказывала, в городе ходят слухи, якобы друг Даньшина признавался своим приятелям в том, что это он саданул ножом обидчика, и даже одно время собирался написать явку с повинной. Только слухи так и остались слухами, а осужденный остался осужденным.
Заключенный весь срок живет надеждой. От самой мелкой «надеждочки» до самой главной – свободы. В самом начале, когда еще не обвиняемого, а только подозреваемого задерживают и помещают в изолятор временного содержания (раньше это учреждение называлось КПЗ - камера предварительного заключения), он надеется, что вот-вот сейчас разберутся и его отпустят, может быть, не совсем подчистую, но, допустим, под подписку о невыезде. Затем, когда его закрывают в следственный изолятор, в простонародье - в тюрьму, заключенный питает надежду, что разберутся в суде и, либо вообще «нагонят» из зала суда, либо, если и осудят, то, возможно, условно, или, на крайний случай, на непродолжительный срок. Получив срок, осужденный надеется на силу и эффективность кассационной жалобы, верит, что срок обязательно сократят, поскольку приговор оказался чересчур жестоким и вообще неправедным. Тут необходимо, справедливости ради, отметить, действительно иногда по «касухе» срок сокращают, только это случается гораздо реже, чем кто-то из нас выигрывает автомобиль по лотерейному билету. После вступления приговора в законную силу зэк продолжает гадать и жить теперь совершенно другими надеждами. В какую колонию отправят отбывать наказание? Режим, разумеется, соблюдается строжайшим образом, то есть, если тебя осудили отбывать наказание в колонии усиленного режима, ты никогда не попадешь ни на общий, ни на строгий, ни на особый режимы.
Прибыв в колонию, заключенный попадает в этапную комнату, где ещё две-три недели пребывает все в тех же гаданиях и надеждах. Теперь мысли о другом. В какой отряд направят? Кем ему предстоит долгие годы работать? Далее зэк будет ждать бандерольку с табаком и теплыми носками, затем первое свидание, первую передачу или посылку. Потом надеется на условно-досрочное освобождение или на перевод в колонию-поселение, где зэк ходит не в тюремной робе, а в обыкновенной гражданской «вольной» одежде, может жить с семьей в отдельном доме и даже иметь при себе деньги. Иными словами, колония-поселение – это еще не свобода, но уже и не зона, где заключенный был лишен не только самой свободы, но и всего самого элементарного, даже того, что отличает человека от животного.
Даньшин часто вспоминал, как «воевал» с Катькой. Первые месяцы девочка была очень беспокойным ребенком и, чтобы как-то дать Наталье хоть немного отдохнуть, поспать, он отправлял ее ночью в другую комнату, а сам оставался с дочерью. Молоко у жены почему-то пропало в первый же месяц, и они кормили Катьку с бутылочки. Евгений в отличие от многих молодых отцов умел делать все: и пеленал, и варил кашу, и кормил, и стирал, и очень даже умело убаюкивал. Молодой отец где-то раздобыл специальные весы, такие стоят в детских больницах, похожие на маленькую лодочку. Следил за ростом и весом регулярно. Медсестра, посещавшая их, как-то сказала Наталье:
- У вас, милочка, замечательный муж. Я впервые вижу такого заботливого и ответственного папашу. Обычно папы боятся и прикоснуться к ребенку, а все заботы о новорожденном сваливают на мам.
Наташа гордилась Евгением и с каждым годом супружества любовь их крепчала и становилась тем, что принято называть «пара – не разлей вода».
Ничто не предвещало беды. Летом 1983 года Даньшины планировал купить подержанный автомобиль. Сосед старик из-за возраста побаивался уже садиться за руль, вот и решил продать. Автомобиль был ухоженный, да и не лихачил на нем хозяин. Необходимую сумму почти собрали, и теща обещала немного подкинуть деньжат, все-таки, любимый зять, как ни как.
А в конце мая пришла беда. Деньги были потрачены на адвоката, передачи, поездки и пр. Об автомобиле пришлось забыть до освобождения мужа. Наталья верила Евгению, она была уверена, что ее муж никого не убивал. Ей бы он, конечно, сказал правду. Но раз так вышло в жизни, Наташа дала себе слово, дождаться мужа. Сначала ей казалось, что их разлучили навсегда, потому что десятилетний срок выглядел просто нереальным. Женька на первом свидании уже в колонии сказал ей: «Нат, если тебе будет тяжело и почувствуешь, что больше не можешь ждать, брось меня….». Хотела Наталья влепить ему тогда пощечину, но пожалела, поняла, что сказанул это он скорее не для нее, а для себя, чтобы еще раз услышать о ее преданности и о любви, безграничной, беззаветной любви к своему милому и родному человеку.
- Дурак ты, Женька, - сказала она. – Дурачок, каких свет не видел.
Даньшин, конечно, ждал этого и на «комплимент» не обиделся. Обнял жену и прошептал: «Любимая, родная моя девочка, спасибо тебе!»
Евгений после первого свидания убедился окончательно в том, что жена будет его ждать и дождется во чтобы то ни стало. Он понял, с какой женщиной свела его судьба, и с тех пор всегда благодарил свою судьбу.
Главное ведь не в том, что с тобой случилось в жизни, главное – кто окажется рядом с тобой в трудную минуту. Любое несчастье, любое горе, любую беду можно пережить, если рядом с тобой остаются преданные и любящие тебя люди. Самое страшное – остаться с бедой наедине, когда не у кого попросить не то что помощи, а даже совета. Но такой расклад зачастую является результатом поведения самого человека в то время, когда у него все складывается хорошо, и благополучие прямо-таки брызжет изо всех щелей. Нет никаких проблем, удача, что говорится, путается, как голодная кошка, под ногами, успех поджидает в каждом углу дома, фортуна в прислугах ходит следом с подносом в руках и предлагает кучу развлечений. Блин, а тут эти занудливые родственники с какими-то мелкими просьбами, надоедливые друзья с глупыми предложениями и советами, беспардонные соседи, прущиеся в гости без приглашения с бутылкой дешёвого вина. Как же все надоели….
И вдруг в один миг все эти родственники, друзья, соседи стали нужны и необходимы. Что-то в мире перевернулось. Но где же они все? Они же все время крутились рядом, все время добивались моего расположения, моего внимания. Почему же теперь, когда случилась беда, их нет рядом? И невдомек горемыке, что потому и нет, что надоело крутиться рядом и добиваться внимания. Они не сейчас ушли, они ушли от тебя уже давно, глупый ты человек. Они ушли, когда тебе еще было несказанно хорошо, так хорошо, что ты даже не заметил их исчезновения. Вот уж поистине, «что имеем, не храним, потерявши – плачем»!
И заблуждается тот, кто думает, что это единичные случаи. Нет, это случается сплошь и рядом. Стоит только присмотреться к себе и окружающим тебя людям.
Евгению Даньшину не пришлось этого испытать, поскольку он любил и родственников, и друзей, независимо ни от своего, ни от их благополучия и благосостояния. Попав в беду, он убедился, что и они любят его, во всяком случае, многие. Угол падения, оказался равен углу отражения.
Женя часто вспоминал, как он однажды в детстве ходил с матерью в церковь и услышал от священника слова: «Невозможно, чтобы все любили нас с вами. Но нам любить всех очень даже можно и должно! Аминь». Эти слова священника остались в сердце мальчика навсегда.
Попав в тюрьму, Даньшин жалел, что редко посещал церковь. В детстве могли исключить из пионеров, в юности – из комсомола. После армии все было недосуг. И так всегда мы стремимся не опоздать куда угодно, стараемся вовремя попасть на день рождения, на вечеринку к друзьям, на концерт поп-дивы, на матч «Торпедо» - «Крылья советов», а в церковь зайти на полчаса времени не хватает.
«Ох, как прав Владимир Высоцкий, - думал Даньшин, - когда поет, что в гости к Богу не бывает опозданий…» У каждого настанет такой миг когда-то и что, потом говорить? Как оправдываться? Да и поздно уже будет оправдываться.


***

Тем более странным Наталье казалось то, что ее мама настаивает на том, чтобы она бросила мужа:
- Наташка, раз уж так сложилось, брось ты его. Зачем он тебе нужен? Десять лет, мыслимо ли? Да ты за десять лет в старуху превратишься, а он потом выйдет, ему молоденьких подавай. Ты сама подумай, он же освободится, когда вам по тридцать пять лет стукнет. Чего ж ты маяться-то столько времени будешь?
- Мама, как тебе не стыдно? – пыталась переубедить Наташа мать. – Ты же всегда говорила, что любишь Женю, и гордилась им….
- Говорила. И любила. И гордилась. Что с того? Раз такая судьба. Что теперь и на себе крест ставить? Кто ему виноват, что десять лет получил? Зачем убил человека?
- Он не убивал, мама!
- Дура ты! Не убивал. Веришь в эти сказки? Да кто ж посадит невиновного? Тем более за убийство. Небось, не дураки там, в милиции, сидят.
- Мама, успокойся. А то прям Женька наш первый, кого невиновным посадили. Мало их реабилитировали?
- Кого ты имеешь в виду?
- Всех, кого реабилитировали. Твоего отца хоть возьми, деда моего.
- Чего ты ровняешь? – не унималась мать. – То ж политические были, они никого не убивали.
- Да не убивал Женька, не убивал, понимаешь ты это? Он бы мне сказал, он не такой.
- Эх ты, дуреха. Не такой…. Да все они не такие. Вот отсидит десятку, а потом придет и тебя будет с топором вокруг дома гонять. Уж я-то насмотрелась на этих уголовничков.
- Где же ты на них успела насмотреться, мамочка? – с иронией спросила дочь.
- Да хоть вон, у Сидоренчихи сын вернулся. Сходи поспрашивай у ей. Она расскажет тебе. Пять лет отсидел, как с ума сошел – пьет, курит, мать гоняет.
- Да знаю я их. И сынка их знаю. У него еще в школе кличка была Сема-баклан. Он и до тюрьмы пил и мать гонял. Причем тут мой Даньшин?
- Притом. Выйдет и вся жизнь кувырком пойдет. Зэки – они такие. О себе не думаешь, так хоть о Катьке подумай. Зачем ей отец уголовник?
- Ты это серьезно говоришь, мама? – возмутилась Наталья. – Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Какой бы ни был, а он ей родной отец. И он ее любит. Кто сможет ей родного отца заменить? Чужой дядя?
- Лучше чужой дядя, но порядочный человек, чем родной отец уголовник.
- Я не ожидала этого от тебя, мама.
- Ты вон все прешь и прешь своему Женечке, а дома шаром покати. Ты когда дочке последний раз мороженое покупала? Мне Катька знаешь, что вчера отмочила?
- Что же?
- Говорит: «Бабушка, я когда вырасту, тоже в тюрьме хочу сидеть». Я чуть со стула не упала. Спрашиваю: «Почему ж так, внученька?» А она мне и отвечает: «Мама мне тогда вкусненькое будет разрешать кушать…» Дожились, ребенок отцу-тюремщику стал завидовать, а все из-за того, что ты постоянно твердишь: это папе, ему в тюрьме плохо, ему нужно колбаски, сырку… А дочка облизывается.
Наталья не выдержав, ушла к себе в комнату и разрыдалась.
Таких советов (расстаться с мужем) она могла ожидать от кого угодно, только не от родной матери. И чего она на него так взъелась? Ведь, как раньше казалось, она действительно его любила, или, может, смирилась, что дочь вышла замуж и зять – это неизбежность.
А может что-то чувствует. В любом случае она же моя мама. Она все равно желает мне добра. Ладно, пусть говорит. Вот выйдет Женька, и ей потом будет стыдно. Он докажет всем, что он не такой, как все…



9 марта. 2007 г. Красноярск.

Ермаковы гостили у друзей, когда до них дозвонился сначала сын, затем следом отец и следователь. 9 марта чета Ермаковых вернулась в Красноярск. Прямо с вокзала (не без помощи прокуратуры) Алексей Васильевич попал на допрос к следователю. Положение его оказалось незавидным.
- Итак, Алексей Васильевич, как вы объясните появление обезглавленного трупа женщины в вашей бане? – задал первый вопрос следователь Красов и, заметив дрожащие руки допрашиваемого, предложил ему сигарету.
- Понятия не имею, - ответил Ермаков, вежливо отказавшись от сигареты. – Спасибо, я не курю.
- Следствием установлено, что женщина была убита шестого марта. Где вы находились в этот день?
- Я не понял! – возмутился Ермаков. Вы что меня подозреваете в убийстве какой-то женщины? Вы хоть пони….
- Мы имеем право, подозревать всех, - перебил Красов, - и я рекомендую вам, Алексей Васильевич, отвечать на поставленные мною вопросы. Мой помощник уже допросил вашу супругу. Антонина Федоровна показала, что 6 марта вы были в командировке. Это так?
- Да, это так! – взволнованно ответил Ермаков.
- Но дело в том, - следователь сделал многозначительную паузу, - что было достаточно одного звонка, Алексей Васильевич, к вам работу, чтобы выяснить, что это не правда.
- Да, я обманул жену. Но это моя личная жизнь.
- Извините, уважаемый, вы только что обманули меня. Вы можете обманывать кого угодно, жену, родителей, друзей, коллег по работе, но только не следователя прокуратуры. Здесь вам не передача «Розыгрыш», Алексей Васильевич, здесь расследуется жестокое убийство. Вам все понятно?
- Понятно, - обреченно ответил Ермаков. – Но…
- Ну, тогда приступим. И никаких «но». В ваших интересах говорить только правду и ничего кроме правды.
- Я не могу рассказать, товарищ следователь, где я был 6 марта сего года. Это дело чести….
- Честь – это хорошо, - ухмыльнулся следователь, - плохо бесчестие. А я думаю, чести вам не прибавит, если я задержу вас и закрою в изолятор временного содержания, а затем и в следственный изолятор, называемый в народе «тюрьмою». Как вам такая перспектива?
- Печальная перспектива, но я не могу подставить человека.
- О ком речь?
- Это мое личное дело…
- Это уголовное дело, - поправил его с сарказмом следователь.
- Я имею в виду, это моя личная жизнь, - настаивал Ермаков.
- Алексей Васильевич, вы хоть понимаете, что вот сейчас, сию минуту, вы из свидетеля превращаетесь в подозреваемого?
- Понимаю, - кивнул допрашиваемый.
- Ну, так почему же вы ведете себя, как извините, несмышленый подросток?
- Я знаю, что я никого не убивал и вам никто не позволит безнаказанно удерживать меня, невинного человека, в тюрьме….
- А под следствием все сидят невиновные, - раздражённо ответил Красов. - Виновным у нас человека может назвать только суд. Да и то не сразу, а после вступления приговора в законную силу. Но ведь сидят же голубочки и по году, и по два, и по пять лет под следствием.
- А меня-то за что сажать? – все недоумевал Ермаков. – У вас есть доказательства?
- Вы, право, странный человек, гражданин Ермаков. На вашей даче обнаружен труп женщины. Её там не просто убили, а пытали, обезглавили. Кого мы должны подозревать в первую очередь? У вас, что на даче проходной двор? Вот вы лично как можете объяснить?
- Я тоже удивляюсь, - ответил Ермаков, - может, кто захотел меня подставить?
- Кого подозреваете? – тут же задал очередной вопрос следователь.
- Даже не знаю. Ничего не могу понять…
- Ну, вот видите. И так много неясного, а вы еще туману напускаете, не хотите говорить, где находились в день убийства.
- Я имею право это не говорить.
- Имеете, имеете, но и я имею право закрыть вас. Это вы понимаете?
Ермаков обреченно вздохнул и ничего не ответил.


* * *

Узнав, что Алексея задержали в качестве подозреваемого, Ермаков-старший пошел по кабинетам, но все же мимо кабинета Красова пройти не удалось. Тогда он решил пообщаться со следователем.
- Я ждал вас, Василий Петрович, - сказал Красов. – Присаживайтесь. Может, чайку?
- Спасибо, - хмуро отказался старик, - вы лучше скажите, зачем закрыли моего Лешку? Вы и впрямь верите, что он замешан в этом убийстве?
- Не верю, Василий Петрович, но…
- Что значит «но»? Если не верите….
- Вы хотите услышать, почему ваш сын задержан?
- Да.
- Тогда, не перебивайте меня.
- Простите.
- Ваш сын не желает говорить следствию, где он находился 6 марта.
- Тьфу, черт! – возмутился Василий Петрович. - Организуйте мне с ним встречу, я постараюсь убедить его дать показания.
- Вы что-то знаете?
- Догадываюсь.
- Намекните, - улыбнувшись, попросил Красов.
- Да что тут намекать? У бабы, небось, был…
- В смысле, у любовницы?
Ермаков презрительно взглянул на следователя и, ухмыльнувшись, произнес:
- Ну, вы даете, - ухмыльнулся старик. - Ну не у своей же. Конечно, у любовницы, а то ж у кого.
- Вы ее знаете?
- Откуда я ее знаю. Просто догадываюсь. Он постоянно от Тоньки налево ходит. Сто раз ему говорил, доведут тебя эти шлюхи до кандея.
- Хорошо, Василий Петрович, я организую вам встречу с сыном, поговорите с ним, а главное постарайтесь его убедить, чтобы он подробно рассказал о дне 6 марта и чтобы кто-то мог подтвердить алиби. Без этого я не смогу освободить его из-под стражи, поскольку этот вопрос даже не в моей компетенции. Во-первых, надо мной тоже есть начальство, а во-вторых, какой судья при таком раскладе оставит его на свободе?


* * *

Вечером Василий Петрович в одной из комнат для допросов ИВС (изолятор временного содержания) беседовал с сыном.
- Ты в своем уме, твою мать? – возмущался отец. – Ты о матери подумал? Хочешь в гроб ее преждевременно загнать? Почему следователю не говоришь, где был 6 марта?
- Папа, я обещал…
- Кому обещал? Очередной прошмандовке? Она тебе передачи будет носить? Да она тебя через неделю забудет. На хрен ты ей сдался. Леха, ты удивляешь меня. Тебе скоро сорок лет, а ведешь себя хуже своего Борьки.
- Пап, да разберутся и отпустят, ну что ты, в самом деле?
- Кто разберется? Ты думаешь это так просто? Пока разберутся, может и год, и два пройти. Ты в своем уме? Ладно, прекращай Ваньку валять. Рассказывай мне, кто такая, у кого был?
- Только никому, отец, хорошо? Иначе мне крышка.
- Сам будешь решать, говорить или нет, - заверил отец, - но знать то я должен.
- Мы в гостинице были 6 марта с утра. Тоньке я сказал, что перед отпуском меня отправляют на день в командировку. Сутки меня не было, рано утром 7-го марта я вернулся домой, а через два часа уехали на вокзал.
- Кто она?
- Ой, батя. Даже страшно говорить. Жена начальника милиции.
- Мукасеева? – удивился Ермаков-старший.
- Да, - подтвердил Алексей.
- Ну, и дурак ты, Леха! Нашел себе любовницу. Ты в своём уме? Ну, и что теперь?
- Как тут скажешь? Завтра полгорода будет знать.
- А когда в кровать ее тащил, ты об этом не думал?
- Не думал, потому что понятия не имел, что это его жена. Они недавно с ней поженились, она на пятнадцать лет его моложе. А с той, со своей толстухой, он развелся два года назад.
- А чё ж гуляет-то от мужа?
- Чё гуляет? Говорит, дома его неделями не видит. Вот и гуляет.
- Придурки вы… Зачем семью заводить, да еще жениться на молодой, если дома не живешь. И что теперь делать? Будешь молчать? Ещё и срок наболтают.
- Поговори со следователем, может, поймет.
- Не поймет. Ему же необходимо будет допросить эту вертихвостку. Ладно, подумаю. Нужно чтобы это всё втихаря как-то прошло.
- Отец, только не подведи меня. Прошу тебя, аккуратно…
- Хорош меня учить, сопля зеленая, – недовольно буркнул старик. - Учит он меня. Сиди теперь, думай. Времени у тебя предостаточно. Давай, пока.
Ермаковы обнялись, и Василий Петрович вышел.


2006-2007 г.г. Москва.

Общения с красивой женщиной обычно мужчине хватает минут на десять - пятнадцать. Если собеседница не смогла показать ему что-то ещё, кроме привлекательной внешности, то дальнейшие встречи наверняка окажутся под вопросом. У Заречного вопросов не возникало. Прошло лишь два месяца со дня знакомства с Настей, ему же казалось, что он знаком с ней всю жизнь и всю эту жизнь он боялся её потерять. Однако поведение девушки всё же казалось ему странным.
Настя в какой-то момент почуяла, что Заречный вот-вот сам затеет разговор, и поэтому решила его опередить.
- Сереж, я должна тебе сказать, что-то важное, поскольку чувствую какую-то напряженность в наших взаимоотношениях, - сказала Настя.
- Я обещал тебе не лезть в твою личную жизнь, но между нами возникают постоянно какие-то недомолвки и, естественно, меня это волнует, потому что я люблю тебя, - ответил Заречный. – Если ты об этом, я внимательно тебя слушаю.
- Ты знаешь, я тебя тоже люблю. – Настя опустила глаза, словно юная школьница. - Сергей, я действительно тебя люблю. Сначала мне казалось, что ничего серьезного у нас не выйдет, но теперь я вижу, что полюбила тебя.
Заречный обнял свою подругу, и они так долго стояли молча.
- Ты это хотела мне сказать? Или еще что-то, - Наконец-то заговорил Заречный, он понял, что признание в любви - это только прелюдия.
- И это тоже, но есть еще одно обстоятельство, - подтвердила Настя.
- Самое главное ты сказала, все остальное уже не имеет значения, - попытался пошутить Заречный.
- Погоди, дорогой, – Настя вздохнула и поправила причёску.- Я даже не знаю с чего начать.
- Настя, я же тебя всегда прошу: говори без всяких подготовок, – доброжелательно, чтобы поддержать девушку, улыбнулся Сергей, - так будет правильнее. Когда готовишься что-то сказать, тем более, близкому человеку, всегда получается скомкано.
- Хорошо, - согласилась Настя, - тогда слушай: я живу с мужчиной.
- Я догадывался, - на удивление спокойно ответил Заречный, - просто не хотел тебя доставать вопросами. Я давно понял, что ты – замужняя женщина.
- Не совсем замужняя, но мы живем вместе, - смутилась Настя.
- А как ты объясняешь своему мужу свое отсутствие дома по ночам?
- Никак.
- То есть?
- У нас свободные отношения. Ни он, ни я никогда не задаем друг другу вопросов. Мы просто живем вместе, в одной квартире, но нас трудно назвать мужем и женой.
- Тогда зачем жить вместе? – удивился Заречный.
- Сейчас это трудно объяснить, но я со временем тебе все расскажу…
- Я не настаиваю, Настя, решай сама, когда посчитаешь необходимым, расскажешь.
- Спасибо, милый, - Настя поцеловала Сергея, - ты такой хороший. Мне с тобой легко. Ты не напряжный. Вот поэтому я, наверное, и влюбилась в тебя.
- Не перехвали, - пошутил Сергей. – Слушай, а если твой муж узнает обо мне, у тебя точно не будет неприятностей?
- Нет, не будет. Я же сказала тебе, что у нас свободные отношения. И вообще, это не муж…
- Я хочу поскорее, чтобы ты в моем доме стала хозяйкой, - Заречный пропустил последнюю фразу.
- Борщи тебе варить? – рассмеялась Настя.
- А ты что не умеешь варить борщ?
- Умею, но не буду, - ответила Настя, - не люблю готовить.
- А ты сейчас не готовишь дома?
- Конечно, нет. К нам приходит женщина за пятьсот баксов в месяц. Стирает, убирает, готовит. А для меня все это – каторга.
- Ага, будем иметь в виду, - весело произнес Заречный.
- Имейте – имейте, Сергей Васильевич, чтобы потом не было упреков в мой адрес…
- Не будет! Такие женщины, как ты, созданы только для любви. Обойдусь и без борщей. Кстати, Настёна, а не поклевать ли нам сушек?
- Я не возражаю. Идем в «Планета суши».
Сергей заметил, что, находясь рядом с ним, Настя всегда отключает мобильник, однажды любопытство взяло верх, и он спросил:
- Насть, а почему ты всегда при мне выключаешь мобильный телефон.
Настя хитро улыбнулась и ответила:
- Хочу слышать только тебя!
- Ну а если серьезно?
- Если серьезно, очень не люблю, когда приходится, находясь с тобой рядом, говорить с другими по телефону. Я себя чувствую неловко.
Заречный не стал больше задавать вопросов, хотя и не совсем был удовлетворен ответом девушки. «Постепенно все станет на свои места, - думал он, - видимо, сложно ей выложить мне всю информацию о себе, о своей личной жизни. Но я не стану торопить. Зачем? Я люблю ее, она мне сегодня призналась в любви. Что еще? Главное – мы любим друг друга, а все остальное в наших руках. Чувствую, это та женщина, на которой мне нужно жениться. Что за мужчина у нее? Что ее там держит? Не стану, как она выражается, бежать впереди паровоза, пусть потом все сама расскажет. Начнешь давить, обидится. Нет, эту любовь нужно беречь. Все больше и больше я понимаю, что Настя и есть моя вторая половина. Я уже и представить не могу, как я жил без нее раньше…»
- Эй, господин Заречный! Проснитесь, - раздался веселый голос Насти. – Ты что? Это мой ответ о телефоне так прибил тебя или что-то тоже от меня скрываешь? Может у тебя тоже на стороне кто-то есть?
- Да брось ты, Настя. Ты у меня единственная.
- Ты не обиделся, что я не говорила раньше о своем… Это…Как его правильно назвать?
- Сожителе, - подсказал Заречный.
- Точно, - согласилась Настя, – не обиделся?
- Ну а почему я должен обижаться. Ты сразу предупредила, чтобы я пока не задавал тебе вопросов о личной жизни, так что все по-честному.
Они вошли в ресторан «Планета суши», что на Таганской площади, поднялись на второй этаж и сели за столик.
- Сергей, скажи мне, только предельно откровенно, чтобы могло повлиять на тебя, ну, в общем…Из-за чего бы ты мог бросить меня, то есть разорвать наши отношения?
- Это ты к чему спрашиваешь?
- Нет, ты ответь.
- Понимаешь, Настя, мне сейчас трудно ответить на этот вопрос. Он несколько искусственный и, извини, не совсем корректный.
- А ты постарайся, - настаивала Настя, - что для тебя является неприемлемым в человеке?
- Предательство.
- А что для тебя означает «предательство»?
- Ох, Настя, ты такие сегодня вопросы задаешь. Что это с тобой? Ты чего удумала?
- Ничего я не удумала, просто хочу лучше тебя узнать. Так что такое в твоём понимании «предательство»? Измена мужу или жене? Ты это имеешь в виду?
- Нет, не это. Измену я не считаю предательством. Это просто, как бы помягче и точнее выразиться, это просто… э… вот – блуд!
Настя рассмеялась:
- Вот так да? Между прочим, милый, это один из смертных грехов…
- Мы же сейчас не о грехах говорим, - запротестовал Заречный, - предательство для меня, это когда один человек умышленно подставляет другого человека, при этом спасая собственную шкуру.
- Но это же инстинкт самосохранения, - возразила Настя. – Так сказать, своя рубашка ближе к телу.
- Ну и что? Мы все хотим жить долго и счастливо, но есть и другая народная мудрость: «На чужом несчастье своего счастья не построишь».
- Согласна! Значит, узнай ты, что я, к примеру, переспала с другим мужчиной, ты сможешь меня простить?
- Это что за психологические задачки? Ты меня пугаешь, Настя! Ты что, заранее меня подготавливаешь?
Настя снова рассмеялась:
- Просто интересно!
- Я скажу так: для меня это будет очень и очень болезненно.
- Прости, я сегодня несу какую-то чушь. Прости, ради бога. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Предлагаю сегодня сходить в кино.
- Куда?
- Ну, куда еще? Поужинаем и поехали в «Атриум». Там куча кинозалов, выберем фильмец…
- Уговорила, едем…


23 февраля 2007 г. Москва

«Вот и наступил тот момент, - думал Заречный, - когда я уже и дня не могу прожить без Насти. Никогда не думал, что могу вот так втюриться. А что я о ней знаю? Практически ничего. В личную жизнь она меня не пускает, хорошо хоть призналась, что живет с каким-то мужчиной. Почему сразу не сказала? Впрочем, это можно понять – боялась, что я могу предложить ей расстаться. Хотя это я так рассуждаю, и может, сам себе льщу. А что на самом деле? Мне сдается, она мается, что-то у нее не ладится, что-то она не договаривает. Но обещал же не лезть в душу, в личную жизнь. Может, и не стоит вникать? Мне с ней хорошо, общение, даже просто общение, доставляет нам обоим удовольствие. Беда лишь в одном – я не могу без нее уснуть. Если ее нет рядом, я не могу ни спать, ни есть, ни работать. Что это? Вот это и есть-то любовь, в которую я никогда не верил? Ни хрена себе, в сорок пять лет так попасть. Наверное, это и есть тот случай, когда «седина в бороду, бес в ребро»? Или что-то в этом роде. С другой стороны, какая любовь, мы знакомы всего лишь около полугода. Не зря же говорят «чтобы узнать человека с ним нужно пуд соли съесть». А сколько это по времени? Хм! Никогда не считал. Если человеку в день нужно, допустим, 5 граммов соли. На двоих пусть будет 10 граммов в день. Делим 16000 на 10. Получается 1600 дней, а это более четырёх лет. Вот такая арифметика. То есть, чтобы, следуя народной мудрости, я по-настоящему узнал Настю, мне нужно встречаться с ней еще около пятидесяти месяцев. Нет уж. Я понимаю, что это народная мудрость, но зачем мне столько соли? Соль - это белая смерть. Да я же вижу, что Настя тоже ко мне тянется, она с трудом уезжает от меня, она тоже меня любит. Я уверен в этом. Абсолютно уверен. Девочка моя! Где ты сейчас? Чем занимаешься? Нужно позвонить или SMS-ку написать….»
Заречный судорожно давит на кнопки мобильного телефона и на дисплее появляется слова: «Милая моя, родная девочка! Я соскучился по тебе! Отзовись!»
«Да, да, - мысленно отвечает Заречный на глупые вопросы мобильника, - конечно отправить, да на этот, именно на этот номер….» Через минуту телефон булькнул и задрожал. На дисплее всплыла подсказка: «У вас новое сообщение». Просмотр: «Милый, прости, я занята». «Черт, побери! – ругнулся Заречный. – Ок! буду ждать, когда освободится». Настя работает дома за компьютером, и почему она не хочет бросить эту дурацкую работу, которая по ее словам приносит ей 500-600, ну максимум 800 баксов в месяц? Занимается ретушью фотографий. Какие-то у нее там обязательства перед фотостудиями. Зачем ей это нужно, если я уже ей сто раз предлагал работу у себя в фирме с окладом не менее полутора тысяч долларов в месяц? Скорее всего, боится. Да, конечно, девка она умная, она, видимо, тоже хочет со мной съесть эту, будь она проклята, соляную гирю. Ох, как мне тяжко стало жить без нее. Она уходит утром, и если я остаюсь дома, я нюхаю подушку, на которой она спала и упиваюсь этим божественным ароматом. Боже мой, я радуюсь, словно ребенок, получивший пятьсот порций эскимо от крокодила Гены, когда нахожу на подушке ее волос. Здесь аромат ее духов, ее тела, она здесь лежала рядом со мной, я вдыхал ее запахи, целовал плечи, талию… Настя, да когда же ты освободишься от своих дурацких, ретушированных фотографий»?
Раздался звонок, и на дисплее выплыла фотография и подпись «Любимая Настя». Заречный, едва не уронив телефон, дрожащим пальцем нажал зеленую кнопку и из динамика долетел самый мелодичный звук в мире:
- Здравствуй, мой родной! С праздником тебя, мой защитник!
- Спасибо, Настюш. А я чуть не забыл, что сегодня праздник. Кстати, нас пригласили в гости. Вечером…
- Так уж и нас, - перебила Настя.
- Именно нас. Я серьёзно говорю. Мой приятель так и сказал: «На дам приглашение распространяется автоматически.» Так что собирайся. Ты когда освободишься?
- Я уже свободна.
- Прекрасно, я уже на полпути к дому. Давай скорее, а то я умру от тоски.
- Ок! К пяти буду, может чуть раньше.
- Буду с нетерпением тебя ждать, любимая. Только не задерживайся, - умоляющим голосом произнёс Заречный.
- Во сколько нам нужно быть в гостях?
- В восемь вечера.
- Так у нас ещё с тобой уйма времени.
- «У нас», - передразнил собеседницу Заречный. – Вот именно, времени уйма, а мы не вместе.
- Лечу-лечу, мой миленький, - щебетала весело Настя.

«Скоро будет, - продолжал мысленно рассуждать Сергей, - она ведь тоже долго не может без меня. Я это чувствую. Это невозможно скрыть, впрочем, и сыграть такое невозможно… Я почему-то ей верю. А, может, я неисправимый романтик? Хотя, бог его знает. Сегодня предложу, а там посмотрим…»
Заречный, встретил Настю и, захлопнув входную дверь, не давая гостье раздеться, стал целовать ее прямо у порога. Он жадно ловил ее губы, целовал шею, плечи, затем скинул на пол шубу, подхватил Настю на руки и унес в спальню…..
- Боже мой, девочка моя, родная, мне показалось, что я тебя не видел вечность.
- Сережка, милый, ну, что же ты творишь? – Настя делала вид, что сопротивляется. – Вот открытку тебе принесла.
- Спасибо, милая, - он мельком прочитал текст и положил открытку на стол. - Любимая. Родная моя, я больше так не могу жить, я хочу, чтобы ты всегда была рядом, я люблю тебя, миленькая моя девочка. Как же я люблю тебя.
- Сереженька, я тоже люблю тебя и не могу без тебя жить…
Через полчаса, Настя, лёжа в кровати и изредка поглядывая на экран телевизора, листала фотоальбом, предоставленный ей Сергеем (чтобы не скучала), пока он бреется в ванной комнате. Вот Серёжка ещё школьник, смешной такой, с чубчиком. А вот с какой-то девчонкой. А это кто? Наверное, мама… Вот Серёга в военной форме, вот - в милицейской. У-у, как серьёзный. А это какая-то компания. Стоп. А это? Это кто? Это же…
- Сергунь, а кто это? – спросила Настя вошедшего Заречного.
Сергей, тщательно вытирая большим мохнатым полотенцем свои мокрые и взъерошенные волосы, подошёл к Насте и стал рассматривать фотографию.
- Вот это? Это… Василий Петрович, мой давний приятель.., - широко улыбнулся Заречный.
- Да нет же, Сергей, я вот про эту женщину спрашиваю, - Настя ткнула пальцем в снимок. – Вот, в красной блузке.
- Это Татьяна, как её… забыл отчество, м-м-м… Жучкова… да, точно, Татьяна Степановна Жучкова. А ты что, её знаешь?
- Нет, - ответила задумчиво Настя, - просто лицо знакомое.
- Не мудрено, здесь же на фото все красноярцы. Может, где и встречала. Правда, я её уже лет двадцать как не видел и не знаю даже где она сейчас. Эта фотография сделана, дай бог памяти, летом 1986-го, нет, 1987-го года. Да, я только начинал свою карьеру в МВД…
В телевизоре появился Путин в горнолыжном снаряжении, в окружении детей школьников в таких же в спортивных куртках. Корреспондент бойко задавал президенту вопросы:
- Владимир Владимирович, как Вы считаете, может ли Красная Поляна конкурировать с Сент-Морицем, Давосом и Куршавелем?
- Вы знаете, нужно смотреть на вещи объективно, - отвечал Путин. - Сент-Мориц, Давос, Куршавель, другие горные курорты развиваются уже более 100 лет. Но мы должны ставить перед собой совершенно другие задачи: У нас природные условия лучше, чем во многих других европейских курортах. Сейчас у нас есть возможность для развития, причем для развития на совершенно новой базе, на базе технологий XXI века. И мы в состоянии сделать лучше…
- Ну да ладно, бог с ней, с твоей жучкиной-штучкиной, - сказала Настя и перевернула страницу. – Боже мой, а это кто? – нарочито громко рассмеялась она.
Заречный заметил, что Настю предыдущая фотография почему-то расстроила. «Но вполне возможно, что мне просто показалось. Конечно, показалось, - думал про себя Сергей. – Ну, с чего ей расстраиваться?»
- Это ваш покорный слуга. Не похож? – отбросил свои мысли Заречный.
- Ничего себе, какую ты рожу тут накусал? – хохотала Настя. – Сколько же ты тут весил? Полтора центнера, не меньше.
- Ну, насчёт полтора центнера ты, моя дорогая, погорячилась, а килограммов сто двадцать точно весил. Я же тебе рассказывал, что сидел год на диете.
- Рассказывал, я помню. Но я даже представить не могла, что ты был таким полным.
- Вот что значит, неправильное питание, - сказал Заречный и, швырнув в кресло полотенце, нырнул к Насте под одеяло.
- Ну, вот тебе раз, - не сопротивляясь горячим поцелуям, прошептала Настя. – Так мы точно на праздник Защитника Отечества не попадём.
- Ты - мой самый главный праздник, - ответил Заречный и, дотянувшись до пульта, выключил телевизор…
Вечером, перед самым отъездом в гости, Заречный вдруг неожиданно подошёл к Насте и решительно произнёс:
- Настя, я хочу, чтобы ты официально стала моей женой. Ты согласна?
- Согласна, дорогой! Но, есть определенные обстоятельства, которые пока мне не позволяют стать твоей супругой.
- Они что, настолько неразрешимы? – с удивлением спросил Заречный.
- Почему же, они вполне разрешимы, но….
- Что означает это «но»? Если разрешимы, то почему «но»? Ты знаешь, как решить?
- Знаю, конечно, - хмыкнула Настя.
- Тогда предлагай. Вместе и решим. В чем проблема?
- Не хотела я поднимать этот вопрос, Сергей, но ты меня вынуждаешь…
- Насть, ты меня любишь?
- Люблю, поэтому и не хотела примешивать сюда финансовые проблемы.
- У тебя что, финансовые проблемы?
- Пока нет. Но, если уходить от… него, то возникнут автоматически.
- А можно подробнее? – попросил Заречный.
- Можно, конечно, - вздохнула Настя. – Ладно, слушай. Так и быть, расскажу все подробно… Мы не опоздаем?
- Ничего страшного, - заверил Заречный.
- … у меня с моим сожителем контракт, который заканчивается летом этого года. Я не могу бросить работу раньше этого срока, потому что обещала. Либо отрабатываю до конца, либо выплачиваю неустойку. Денег на неустойку у меня нет. Значит, остаётся одно - работать.
- О какой сумме идет речь? – спросил Заречный.
- Пятьдесят тысяч долларов.
- Да! – присвистнул Сергей. - Дела! За что? За что пятьдесят тысяч долларов?
- Я же уже сказала. Сергей, этот человек сделал мне постоянную московскую регистрацию в своей квартире, помог с жильём, работой… Он, понимаешь… В общем, я просто не могу его обмануть.
- То есть, теперь ты работаешь на него? Странно всё это как-то. Мне кажется, ты что-то не договариваешь.
- Почему на него? Я работаю на себя, но в его фирме. Он платит мне зарплату. Есть договор, который я соблюдаю. Что тут странного? Что ещё ты хочешь услышать?
- Настя, а давай я тебя у себя пропишу, поженимся, и брось ты эту дурацкую работу и своего работодателя – рабовладельца. Хочешь, я с ним сам поговорю.
- Нет, не хочу.
- Но почему?
- Сергей! Только не обижайся. Давай рассуждать трезво. Через год, допустим, если не раньше, ты меня выгонишь, и куда мне потом идти? Нет, я с той квартиры не буду выписываться. Считаю, что сейчас это ещё преждевременно.
- Зачем ты говоришь эти глупости? - голосом обиженного человека спросил Заречный. – К чему все эти твои допуски?
- А ты не обижайся, Серёга, мы – взрослые люди. Мы знакомы,- Настя мысленно посчитала месяцы, - ещё и полгода нет. Бог его знает, что нас ждёт впереди…
- Ты хоть понимаешь, что попала в настоящую кабалу? – не дослушав, спросил Заречный.
- Какая кабала, Сережа? Я – совершенно свободный человек. Зачем ты сгущаешь краски?
- Так в чем проблема? – удивился Заречный. – Если свободный человек, выходи за меня замуж…
- Сергей, я же обещала ему: если уйду от него раньше срока, то уплачу неустойку.
- А если ты просто возьмешь и уйдешь, что он тебе сможет сделать?
- Ничего, - хмуро ответила Настя.
- Ну? Так кто же тебе мешает? – еще больше удивился Заречный.
- Не кто, а что.
- Тогда что? – удивлённо переспросил Заречный.
- Совесть, - отчеканила Настя. – Совесть мешает. Когда мне было плохо, когда мне нечего было даже есть, когда я была, извини, в полной заднице, этот человек протянул мне руку помощи. Он знал, что я его не любила и вряд ли когда полюблю, но он и не требовал любви. Он просто вытащил меня из грязи. Он сделал меня москвичкой, ни один мент не мог теперь до меня докопаться, он одел меня, обул, дал работу, накормил, он все сделал для того, чтобы я стал тем, кем ты теперь видишь меня. Я скажу тебе, Сережа, честно, в две тысячи втором году ты, возможно, и не взглянул бы на меня, хотя я тогда была почти на пять лет моложе. И как же я могу теперь взять и помахать ему ручкой? Скажу: спасибо, Сережа, за все, я ухожу…..
- Его тоже зовут Сергей? – ухмыльнулся Заречный.
- Да, кстати, тоже Сергей. Мне это очень помогло в первые наши встречи.
- Каким образом?
- Ни с тобой, ни дома имена не путала, - рассмеялась Настя и обняла Сергея. – Ну давай не будем бежать впереди паровоза.
- Настя, ты не перестаешь меня удивлять…
- Вот так, милый, а ты говоришь: выходи замуж.
- Я могу повторить предложение. Ты думаешь, что напугала меня своей проблемой? Мы эту проблему решим вместе, - уверенно произнёс Заречный.
- То есть? Каким образом?
- Я не хочу ждать ещё полгода. Я завтра выплачу твоему работодателю неустойку.
- Ты это серьёзно?
- Серьёзно. Не такие уж это и большие деньги. Только давай договоримся. Завтра же ты перебираешься ко мне жить, а работать будешь в моей фирме.
- Завтра же – суббота, - с грустью сказала Настя.
- Какая разница, я постараюсь решить этот вопрос. В любом случае скажи своему рабовладельцу, что ты уходишь ко мне, и что не собираешься его обманывать. В любом случае, до конца февраля мы с ним рассчитаемся.
- Сереженька, милый, я обожаю тебя! – обрадовалась Настя. – Неужели ты это серьёзно говоришь? Не верится…
- Да брось ты. Не верится ей. Люди, прислушивающиеся к своей совести – в наше время большая редкость. И я хочу, чтобы эта редкость стала моей женой.
- Спасибо, любимый, - Настя прижалась к Заречному. По ее щекам текли слезы.
- Не плачь! – успокаивал Заречный. – Нам же в гости с тобой ехать сегодня. Будешь зарёванной…